«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников
Немного расскажу о тех моментах, которые у меня были после первой командировки. Да, первая моя командировка в 2022 году, о которой я написал в своей книге «Вагнер» — в пламени войны», была более активной, чем вторая командировка уже в 2023 году. В первой своей командировке я был простым штурмовиком-стрелком, работал на передовой, и там даже нельзя было предположить, что с тобой будет через каких-нибудь полчаса. Такова жизнь штурмовика-стрелка, который живет в окопах, ходит на штурм или бывает в постоянных переходах с места на место, находится под каждодневными прилетами мин и снарядов противника. Как это отразилось на мне? Не знаю. Я считал и считаю сейчас, что мое дело правое и такова жизнь, которая состоит из вечного боя за власть и ресурсы. А мир? А мира нет — есть только перемирие, небольшой временной промежуток между боями или целыми войнами. Весь мир, все животные и насекомые, вся природа борется за свое существование и все живые организмы, чтобы выжить, поедают друг друга. Из смерти так рождается сама жизнь. И потому с такой философией у меня не могло и не может быть каких-то сопливых мук. Только гордость за проявленную доблесть, и, если я выжил, значит, я победитель в этом мире, — так я рассуждал, и так рассуждаю и сейчас. Однако трудно было привыкнуть после военных дней к обычному графику.
Я не спал. Я не мог заснуть вообще, от слова совсем… Часто я ходил днем сонный и думал: «то ли поспать, а то ли нет», и не факт, что если даже я лягу днем спать, то усну. Так и спал урывками, не мог войти в график, как у всех. Но время шло, и нога становилась все лучше. К концу января 2023 года я уже в тапочках мог ходить, не хромая почти, хотя рану все же чувствовал. Обувь зимняя мне мешала все же нормально ходить, а высокий бортик зимних ботинок создавал большие неудобства. Я выходил с палочкой до ближайшего магазина в обычных тапочках и все же часто останавливался, чтобы усталая нога отдыхала, — стоял и опирался на палочку и на здоровую правую ногу. В конце января 2023 года я все же для себя все решил. «Точно поеду снова, как заживет рана, а потом, как вернусь из командировки, устроюсь на базу “Вагнера”, должностей там много…» — думал я так и не решался сказать об этом жене. В это же примерно время я задумал поехать в Москву, к своему давнему другу и наставнику — писателю и публицисту Сергею Васильевичу Городникову.
Три дня я пробыл у него дома, где мы смогли повидаться и поговорить о многом. Сопровождала меня в Москву, разумеется, моя Татьяна Владимировна, которая не просто мне жена, а боевая подруга, моя верная помощница, мой ответственный секретарь и настоящий товарищ. Да, я плохо спал, и первые недели мне рассказывала супруга, как я во сне «все время воевал». Мне первые две недели в особенности снилось, будто я бегу с автоматом по лесополосе, вот я стреляю и кричу товарищу своему, что возле меня находится: «Стреляй! Стреляй!» — и тут же на последнем слове я просыпаюсь и осознаю, что нахожусь дома, в собственной постели. Так примерно бывало раза три, но не более. По крайней мере, я так помню. И вот я снова сплю, сплю и вижу сон, как я по этой же лесополосе убегаю от украинского танка… Я вижу, как смог от танка уйти и смог занять позицию… Просыпаюсь среди ночи, настроение хорошее и приподнятое, такое, будто побывал снова вместе со своими товарищами на важном деле. Кстати, если я просыпался от таких снов, то всегда было настроение приподнятое, азартное, что ли. Вот так это все и было со мной тогда…
Иногда, когда я совсем не мог уснуть, я вставал и бродил по квартире, пил чай, сидел в ванной комнате и курил сигареты — думал, передумывал все, вспоминая каждый миг и проживая этот миг вновь и вновь. Вот я в окопе, вот я бегу с автоматом, вот нас кроет украинская арта, а вот я с Регби и с Суховым в разведке, а вот я бреду по лесополосе и ищу своих. И так до минуты, и порой до секунды я снова проживал те военные моменты. Обдумывал снова и снова, как бы я поступил, если бы опять оказался в такой ситуации, и приходил часто к выводу, что и не было у меня другого варианта, кроме вот того самого… того самого — правильного. Я передумал в те ночи и дни многое, думал о жизни на войне и жизни в мирное время, удивляясь контрастам этого мира. Вот мир, в котором копейки не стоит человеческая жизнь. И вот мир, где из какой-нибудь чуши могут сделать проблему глобальную. Вспоминал своих боевых товарищей и думал о том, где они и что с ними сейчас.
Вспоминал друга Сухова и нашего пулеметчика Агаму. И думал, что, наверное, они тоже сейчас обо мне думают, вспоминая те дни и находясь, верно, уже дома у себя. Военные сны скоро прекратились, сон вернулся, то есть режим дня восстановился у меня. В этом во всем нет ничего необычного или особенного. Просто на войне ведь не спишь часто или спишь урывками, и нет там режима сна и бодрствования. Более того, наверное, мозг в той обстановке и не спит вовсе по-настоящему, как это он делает в мирной жизни. Ты там всегда начеку. Именно поэтому при сбитом графике, когда весь организм привык к бодрствованию, человек не может найти себе место для отдыха, не может войти в привычное состояние. Однако это временное явление. Другое дело, что очень часто я замечал такую вещь: мы все, кто там побывал, становимся все же намного добрее к своим близким, да и к окружающим мы стараемся относиться намного снисходительней, чем это было до наших военных командировок. Настоящий ведь враг — это смертельный враг, а здесь, если даже человек тебе неприятность сделал, то это еще не враг, это не враг и не друг, это просто так, как у Высоцкого поется.
Одним словом, организм мой отходил от жизни на улице и от недосыпа, и от впечатлений, врезавшихся в память. Сознание же мое говорило мне: успешно отстоялся и еще надо все повторить, я удовлетворение испытывал от проделанной работы. И
